03:05 09/05/2015

Октябрьский в годы войны (часть 1)

|| Фото: myoktyab.ru

Уйдём мы, старые люди, из жизни, и никто не узнает, как жил посёлок во время войны, ведь мы тоже много делали для фронта, трудились не покладая рук, жизнью рисковали, голодали - всё было. Просто молодые были, порой не осознавали, что смерть то нам в лицо дышала.

Когда немец подходил к Москве, нас от фабрики посылали рыть окопы в д. Мячково Раменского района. Я в то время жила в п.Красное Знамя, так вот: мы с подругой шли пешком по шоссе до конца д.Островцы. Потом поворот на д.Мячково до церкви (старожилы знают эти места), спускались на лодочную станцию и на лодках переправлялись до Нижнего Мячково, затем проходили через всю деревню до полей между п.Мячково и д.Титово (расстояние около 7 км). Вот на этом месте командированная молодежь из фабрики, школьницы-десятиклассницы и ополченцы строили оборонительные сооружения и рыли окопы. Мы ночевали на квартирах в деревне, десятиклассницы ночевали в школе. Руководителями нашими были Калганов Л., Катков Ф., а Выборновова.Е была массовиком в нардоме. На выходной день отпускали помыться после работы, на следующий день рано утром нужно было быть на месте. Выходили из дома в 3 часа утра и пешком шли копать окопы. Приходили на место лишь к 7 часам с небольшим. И так копали окопы с октября 1941 по март 1942 г., а уже в мае 1942 г. меня послали на ст.Куровскую, что находится под г. Люберцы, на заготовку торфа для обеспечения работы посёлка, т.е. для отопления детсадов, детдома, бани и др. Здесь было немного легче.

А вот окопы вспоминаю со слезами. Особенно один случай. Был ясный день, мы копаем окопы, вдруг показался самолет, фюзеляж был весь разукрашен. Видно было летчика, а опознавательных знаков мы не увидели и приняли его за нашего. А он, фашист, летел низко, искал замаскированный аэродром, но с воздуха его не обнаружил. Увидев, что мы его заметили, он, облетел нас три раза, платком начал нам давать знаки, чтобы мы уходили. А мы, глупые в ответ тоже начали махать руками, смеялись, шутили - решили, что это союзники. И вдруг он начал по нам палить из пулемета. Все испугались, кто побежал, кто бросился на землю, вдруг кто-то скомандовал: «Ложись. Тихо». Мы приникли к земле, казалось, слились с нею. Страх застилал душу. На низком бреющем полете фашист в упор расстреливал беззащитных женщин и детей. Была ранена Полина Полюхина, в неё он попал дважды, один раз в ногу, а второй раз — в живот. Она жутко кричала от боли. Ещё была ранена Зина Соколова в ногу, а четверо ополченцев были убиты. Полину везли в больницу в Верхнее Мячково на деревянных санях. Не довезли. Она умерла от потери крови и боли. Около больницы умерла. Пять человек сопровождали её на санях, как же мы хотели, чтобы она выжила. Мы были потрясены. Холод смерти как бы тоже нас коснулся. Ведь с любым из нас могло случиться тоже самое. Сердце сжимается, когда это вспоминаю. altБорисова Зинаида Ивановна А вот уже в 1943 г. нас послали от фабрики в военный госпиталь, что находился под станцией Быково, ухаживать за ранеными. С 3 часов утра до 3 час дня мы работали в цеху, а потом шли пешком до Спартака, что находится неподалеку от станции Быково, куда привозили раненых. Мы делали перевязки, подмывали, кормили, хоронили умерших на Колонецком кладбище. Позже мы были там. Могилки ухоженные, стоят на них мраморные обелиски с именами погибших солдат, а ухаживал за могилками старенький дедушка.

А ещё помню такой случай, аж мороз по коже. Пришла очень большая партия раненых, прибыл на ст.Быково вагон с поля боя. Главврач Захаров, имя отчество забыла, был очень строгим, мы его боялись, он требовал от нас чистоту и порядок, грязь не терпел, да и то правда, госпиталь полностью не оборудован, всякое могло быть, но Бог миловал. В этот день было много операций и военврач с помощниками работали до темноты. Несколько солдат не попали на операционный стол, операции перенесли на завтра, мы с Машей Рыбиной было собрались домой, как услышали стоны раненого, он скрипел зубами, плакал от боли, просил отрезать ногу. Военврача я не нашла, видно отошёл куда-то по делам. Мы Машей подошли к раненому, он умоляюще смотрел на нас и глаза его просили: — «Помогите». Мы разрезали ножницами штанину, и к своему ужасу увидели развороченную рану, торчащий осколок, вся рана в крови, а в ней шевелящиеся опарыши, причиняющие раненому нестерпимую боль. Мы быстро принесли перекись водорода, йод, вату, тщательно промыли рану, до зловеще торчащего осколка, старались не дотрагиваться, а когда всё сделали, я пошла за военврачом. Когда он пришёл и увидел всё, он сильно ругался за то, что я взялась не за своё дело. Я не хотела ничего говорить, но когда почувствовала, что сейчас разревусь, показала ему салфетку с опарышами. Он замолчал, посмотрел на меня и спросил: — «Крови не боишься?». —«Нет», — ответила я. Перенесли раненого в операционную, военврач Захаров на бумажке написал мне названия инструментов, и я ему помогала. Во время операции у меня к горлу внезапно подступила тошнота, я побледнела. Врач это заметил, прикрикнул на меня «Держись!», поднёс к моему лицу ватку с нашатырем. Я пересилила себя и продолжала помогать хирургу. Солдат был спасён, нога осталась при нём. А нас с Машей отвезли домой за полночь на машине. На работе в цеху, наш начальник Петров Т.С., он относился к нам с очень большим уважением, наградил нас 2 талонами на обед в столовую. Потом этот госпиталь расформировали, я не знаю, что стало с нашим солдатом, но что остался жив, знаю точно. Вот такие дела...

Из воспоминаний Борисовой Зинаиды Ивановны

Отрывок из книги "Городское поселение Октябрьский в Великой Отечественной войне 1941-1945." Лымарь Н.А. 2014г.

Просмотры: 1762 Автор статьи: MyOktyab

Комментировать могут только Авторизованные пользователи Регистрация

Комментарии  

R.E.C.
0
R.E.C. 18.05.2015 01:44
Интересно.